Сохранились интересные воспоминания Федора Пономарева - сокурсника Тараса Шевченко, о совместных годах, проведенных в стенах Академии.
«Рядом с моею мастерской находилась мастерская художника Петра Степановича Петровского, работавшего над программою «Агарь в пустыне».
Мы с Тарасом, подобно Петровскому, - ученики Брюллова, - часто посещали его. Однажды Петровский слезно жаловался нам на затруднение к окончанию картины: оно заключалось в приискании большой птицы для копирования крыльев ангела. Где ее найти? Мы с Шевченком искренно сочувствовали горю товарища.
Помимо этого общего, так сказать, горя, мы все трое тужили на пустоту наших желудков, так как сидели буквально без куска хлеба, не имея ни гроша наличных. Петровский предложил нам идти с ним обедать к его старушке-матери на Пески. Предложение заманчивое, но путешествие с Острова на Пески и обратно, заняв у нас время, могло заставить нас опоздать к вечерним рисовальным классам. От матери Петровский возвратился сытый, да еще с рублем серебра в кармане: старушка отдала ему последние свои деньги на покупку живого гуся для копирования крыльев ангела. Проголодавшемуся Тарасу пришла в голову злая мысль: мигнув мне запереть двери и держать Петровского за руки, он моментально вынул у него из кармана заветный целковый! Мы пустились бегом по академическим коридорам; Петровский - за нами, умоляя возвратить ему отнятые деньги! Так и пробежали мы до 6-й линии, прямехонько в трактир «Рим». Здесь Шевченко, скомандовав подать себе рюмку «горілки», заказал две порции бифштексу и бросил рубль буфетчику. Бедняк Петровский волей-неволей, но закусил с нами, а там мы отправились в наши рисовальные классы.
По возвращении из них, сидя вечером в моей мастерской, мы с Шевченко толковали, чем бы помочь Петровскому. Вдруг Тарас громко захохотал.
- Чего ты, дурень, так зеваешь? - сказал он. - Ходім на охоту да Петровскому поможем!
- Как так?
- Увидишь. Да ходім же сейчас.
Дело в том, что у помощника полицмейстера Академии Соколова был на заднем дворе небольшой табунок гусей. Мы с Шевченкой, накрыв одного шинелью и зажав ему клюв, потащили его в мастерскую Петровского...
Петровский ошалел от изумления: гусь-то и нужен был ему! Крылья ангелу были живо написаны, а гуся солдат-истопник сварил для нас в самоваре на тризну».
